Советом рассмотрены три дисциплинарных производства, возбужденных президентом палаты в отношении адвокатов Б., Д. и Ш.
На адвоката Б. подала жалобу ее доверительница Г., заключившая с адвокатом соглашение на осуществление защиты по уголовному делу ее сына, обвинявшегося в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30 и п. «г» ч. 4 ст. 228.1. УК РФ. Приговором суда подзащитный адвоката Б. осужден к 8 годам колонии строгого режима.
Доверительница Г. осталась недовольной приговором и в поданной в адвокатскую палату жалобе указала, что адвокат Б. нарушила право Г. на защиту, мотивировав этот довод якобы расхождением позиции адвоката и подзащитного. При этом сам подзащитный на адвоката не жаловался.
Г. также указала в жалобе, что адвокат не выдала ей квитанции о получении гонорара.
Квалификационная комиссия сочла, что в части доводов о нарушении права на защиту дисциплинарное производство было возбуждено при отсутствии к этому допустимого повода.
В заключении комиссия указала, что, учитывая особый, доверительный характер отношений между адвокатом и доверителем, вопрос о ненадлежащем исполнении адвокатом своих профессиональных обязанностей может быть поставлен лицом, которому непосредственно оказывается юридическая помощь, а не лицом, заключившим соглашение. При таких обстоятельствах заявитель не вправе ставить перед дисциплинарными органами вопрос о нарушении адвокатом Кодекса профессиональной этики адвоката, поскольку юридическая помощь по соглашению с заявителем оказывалась не ему, а третьему лицу, жалоб от которого не поступало.
Совет с таким выводом комиссии согласился и прекратил дисциплинарное производство в соответствующей части.
В оставшейся части Совет также согласился с квалификационной комиссией, признавшей адвоката нарушившей п. 6 ст. 25 Закона об адвокатуре и п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, что выразилось в оприходовании адвокатом полученного гонорара спустя лишь почти год после его получения и в невыдаче квитанции о получении гонорара доверителю. За допущенное нарушение адвокат Б. привлечена к дисциплинарной ответственности в виде замечания.
Второе дисциплинарное дело, было возбуждено в отношении адвоката Д. по жалобе С., которого адвокат Д. защищал в двух уголовных делах по назначению судов.
С. жаловался на то, что адвокат Д. его фактически не защищает и просил заменить ему защитника.
Квалификационная комиссия установила, что в судебном заседании 6 марта 2020 года подсудимым было задано потерпевшей при ее допросе около 20 вопросов. Адвокатом Д. задано всего три вопроса, при этом ни в одном из них позиция С. никакого развития не получила. В этом же заседании при допросе подзащитного ни одного вопроса ему адвокатом Д. не задано, инициатива его свелась лишь к предложению рассказать о случившемся. Ходатайств и заявлений в этом заседании со стороны адвоката не сделано.
В судебном заседании 16 марта 2020 года защитником Д. было заявлено ходатайство об истребовании заключения психиатрической экспертизы, проведенной в рамках другого уголовного дела. При этом никакого обоснования этому ходатайству адвокатом не приведено, с какой целью оно заявлялось, а также где находится это уголовное дело, адвокат не пояснил. Все необходимое обоснование и необходимые сведения о деле даны после этого самим подзащитным в виде ответов на вопросы суда. Ходатайство удовлетворено судом. Других ходатайств и заявлений адвокатом не заявлялось.
В судебном заседании 08 июня 2020 года подсудимым С. заявлено значительное по объему разноплановое ходатайство. Позиция адвоката Д. по этому ходатайству свелась к одной фразе: «Я поддерживаю все ходатайства своего подзащитного». Никаких аргументов в поддержку ходатайства подзащитного им не приведено. Других ходатайств и заявлений адвокатом не сделано. В протоколе судебного заседания имеются сведения о частичном отказе в удовлетворении ходатайства.
В судебном заседании 16 июня 2020 года при допросе свидетеля О., вызванного по инициативе подсудимого С., последним ему задано 9 вопросов, защитником – ни одного. Доводы адвоката Д. в своем объяснении о том, что он не задал вопросы, поскольку вызов свидетеля с ним С. не согласовал, не соответствуют действительности, поскольку вопрос о вызове свидетеля решался еще в заседании 8 июня 2020 года, согласно протоколу заседания адвокат Д. этот вызов поддержал.
Допрошенному в этом же заседании свидетелю стороны обвинения С-ну подсудимым задан вопрос в рамках своей позиции. Адвокатом не задано ни одного вопроса.
В этом же заседании подсудимым повторно заявлено ходатайство о назначении психиатрической экспертизы потерпевшей. Позиция адвоката Д. по этому ходатайству свелась к одной фразе: «Поддерживаю своего подзащитного», никаких аргументов в поддержку ходатайства не приводилось. Других ходатайств и заявлений адвокатом не сделано.
В судебном заседании 13 июля 2020 года С. заявил отказ от защитника, мотивируя его подробным заявлением относительно работы адвоката Д. с аргументами, что тот не поддерживает его позицию, не поддерживает его ходатайства, не опрашивает свидетелей и ухудшает тем самым его положение, защитник занят своими делами, не работает.
В судебном заседании адвокат Д., возражая против заявления С. об отказе от него, заявил, что расценивает предыдущее ходатайство подзащитного о вызове свидетеля О. как направленное на затягивание процесса; что он (защитник) лично свидетеля не вызывал, поэтому и не допрашивал. Тем самым адвокат дал недопустимую оценку действиям своего подзащитного по вызову свидетеля, расценив их как способ затягивания процесса, несмотря на то, что эта позиция адвоката незаконно разошлась не только с позицией подзащитного, но и с прежней позицией самого защитника, ранее это ходатайство поддержавшего.
Помимо вышеуказанных случаев такая же недопустимая пассивность при защите интересов С. установлена квалификационной комиссией и при защите С. адвокатом Д. по другому уголовному делу в судебном заседании 31 декабря 2019 года в суде апелляционной инстанции.
В течение трехчасового заседания защитник Д. самостоятельно не заявил ни одного ходатайства (кроме приобщения заявления об оплате его услуг в порядке назначения за счет бюджета), не сделал ни одного заявления в интересах подзащитного.
Заявленное С. ходатайство о вызове свидетеля К. защитник Д. поддержал одной фразой: «Полностью поддерживаю ходатайство моего подзащитного», никакого обоснования ему не дал, аргументов в поддержку не привел.
Все выступление в прениях адвоката Д. свелось также к одной фразе: «Ваша честь, полностью поддерживаю доводы моего подзащитного, по апелляционным жалобам - прошу жалобы удовлетворить».
На основании описанных обстоятельств квалификационная комиссия сделала вывод о том, что вопреки требованиям абз. 3 п. 4 статьи 6, подп. 1 п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре, п. 1 ст. 8 и подп. 2 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката во всех указанных выше случаях со стороны защитника Д. имело место недобросовестное отношение к исполнению своих обязанностей адвоката при защите С. по двум уголовным делам. Адвокат Д. фактически самоустранился от защиты и лишь формально соблюдал процедурные вопросы.
Квалификационная комиссия сочла такую форму оказания юридической помощи, которая сводится к бездеятельному присутствию адвоката в судебном заседании и к добровольному игнорированию им собственных правомочий, предоставленных УПК РФ, недопустимой.
Совет палаты полностью согласился с выводами квалификационной комиссии и применил к адвокату Д. меру дисциплинарной ответственности в виде предупреждения.
Кроме того, в связи с допущенными адвокатом Д. нарушениями он исключен из списка адвокатов, участвующих в осуществлении защиты по уголовным делам по назначению, сроком на один год.
Третье дисциплинарное дело было возбуждено президентом палаты в отношении адвоката Ш. по обращению судьи Костромского областного суда.
Судья жаловалась на то, что адвокат Ш., прибыв 20 августа 2020 года к назначенному времени (10.00 часов) в заседание судебной коллегии по уголовным делам для участия в рассмотрении его апелляционной жалобы, поданной в интересах Ю., которую он защищал по назначению суда, спустя почти три часа ожидания начала судебного заседания покинул здание суда, не уведомив об этом ни судью, ни секретаря судебного заседания. По причине отсутствия адвоката судебное заседание, начавшееся значительно позже назначенного времени, было отложено на 24 августа 2020 года.
В ходе дисциплинарного разбирательства установлено, что причиной ухода адвоката Ш. из здания суда явилось его плохое самочувствие, в связи с которым он немедленно обратился за медицинской помощью.
При указанных обстоятельствах квалификационная комиссия не усмотрела нарушения адвокатом Ш. Закона об адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката.
Совет палаты с заключением квалификационной комиссии согласился и прекратил дисциплинарное производство в отношении адвоката Ш.
На заседании Совета были рассмотрены также и другие вопросы.
В соответствии с решением Совета, принятым на его июньском заседании, обсуждена текущая ситуация с распределением дел по назначению в одном из координационных округов области. По результатам обсуждения установлено, что распределение дел между адвокатами округа в период с июля 2020 года по октябрь 2020 года стало носить равномерный характер, в связи с чем Совет снял этот вопрос со своего контроля.
Советом одобрены подготовленные адвокатом М. по поручению президента палаты обращения в Костромское УФАС о пресечении недобросовестного использования в рекламе, распространяемой в сети Интернет, слова «адвокат» лицами, не являющимися адвокатами и осуществляющими деятельность по оказанию юридических услуг в г. Галиче.
Советом прекращен статус адвоката Эдуарда Чигарева (г. Кострома) на основании его личного заявления.
Адвокат М. по ее просьбе освобождена от обязательных отчислений на содержание палаты в 4 квартале 2020 года в связи с наличием тяжелого заболевания.
Очередное заседание Совета палаты назначено на 24 декабря 2020 года.
